Читать интересную книгу Герцог всея Курляндии [litres] - Маргарита Полякова

Серьезному улучшению подверглись и подзорные трубы. Вещь для XVII века настолько статусная, что многие выдающиеся люди этого времени позировали для парадных портретов с этим девайсом. Самой большой проблемой оставалось качество стекла. Мало того что во время изготовления в расплав попадали угольная пыль и сажа (это решалось простым способом варки стекла в закрытых сосудах), так еще и перемешивать массу постоянно требовалось. А для этого нужна была более сложная конструкция печи, иначе снова придется столкнуться с проблемой загрязнения.

Проблему удалось решить, когда к процессу подключился Гюйгенс. Оказалось, что умелый механик, у которого не только руки нужным концом вставлены, но и воображение работает – это великая сила. Гюйгенс изобрел прием механического перемешивания расплава во время варки, круговыми движениями глиняного стержня, вертикально опущенного в стекло, которое варилось в горшках емкостью почти по 400 килограммов. Ну а Глаубер рассчитал пропорции диоксида кремния, оксида калия и оксида кальция. Причем так, что в результате получилось аж два сорта оптического стекла, отличающихся показателем преломления и дисперсией.

Словом, если у герцога еще оставались сомнения в нужности привлечения различных ученых, то у меня они исчезли окончательно. Тем более что некоторые приезжали к нам сами, без просьб и уговоров с нашей стороны. Тот же Йорген Мор, известный в будущем как математик и геометр, приехал к Гюйгенсу еще в 1662-м. А недавно к их теплой компании присоединился некий Дени Папен. Не знаю, тот самый или нет. Пока, во всяком случае, никаких паровых двигателей 19-летний молодой человек не изобретал, а благополучно учился в Университете Анже на медика. Собственно, он и приехал изучить опыт прививок от оспы. Но познакомился с Гюйгенсом и… неожиданно увлекся физикой и механикой.

Научная мысль в Митаве просто бурлила. Типография Михаила Карнала была полностью загружена выпуском различных монографий, проектов и докладов. Раскупались они, кстати, довольно быстро. И привлекали интерес других ученых с мировым именем, которые если и не стремились приехать, то с удовольствием переписывались и обменивались опытом. Обосновавшийся в Академии Ричард Лоуэр, например, активно спорил с Жаном-Батистом Дени по вопросам переливания крови. Священникам, кстати, данная идея нравилась не больше, чем намерение вскрывать трупы. Что и говорить, я тоже был не в восторге. Но лезть с отрицанием, не предложив ничего взамен, было глупо.

Вспомнив, что группу крови и резус-фактор определяют по эритроцитам с лейкоцитами, я заодно вспомнил человека, который занимался их изучением. И каково же было мое удивление, когда я выяснил, что Антони ван Левенгук… держит лавку и занимается торговлей. Нет, он увлекался оптическими стеклами, но это было всего лишь увлечением. Надо ли говорить, что я вытащил ученого из его Делфта и приставил к делу? Познакомившись лично с Гуком и Марчелло Мальпиги, Антони погрузился в науку с головой.

Самое забавное, что Левенгук пытался прихватить с собой и Вермеера, с которым поддерживал дружеские отношения. Однако, во-первых, художник не хотел покидать должность декана гильдии святого Луки, а во-вторых, он был на пике популярности, продавал свои работы за большие деньги, так что не видел необходимости менять место жительства. Флаг в руки. Я прекрасно знал, что всего лет через шесть начнется голландская война, и спрос на живопись упадет. Помнится, Вермеер помер, обремененный долгами. Так что приглашение в Курляндию обязательно нужно будет повторить. Но чуть позже. И на своих условиях.

А пока пусть Левенгук делом занимается. Улучшает микроскоп, чтобы тот приблизился к идеалу. Честно говоря, когда я впервые увидел то, чем пользовался Гук, то даже не сразу понял, что это за прибор. Помните привычную форму микроскопа? Забудьте! Больше всего изобретенный Гуком прибор был похож на литровый термос (правда, красиво украшенный). А к нему прилагалась еще и хитрозаверченная металлическая конструкция с масляной лампой, круглой сферой, наполненной водой, и специальной линзой.

Словом, хотелось бы чего-то более продвинутого. Как говорится, одна голова хорошо, а несколько – лучше. И непосредственное общение ученых давало куда лучший результат, чем переписка. Они спорили, экспериментировали и подталкивали друг друга своими открытиями. Изобретение Гуком спиральной пружины для регулировки хода часов и создание винтовых зубчатых колес активно использовал в своей работе Гюйгенс. Ну а хорошее финансирование стимулировало делать все новые и новые открытия.

Ну и я оказывал посильную помощь, не без этого. Зачем ждать, пока Левенгук сообразит открыть свои анималькулы? Всего несколько намеков, и открытие микроорганизмов состоялось на официальном уровне. Ну а сделать шаг и открыть, что они погибают при кипении, было и вовсе несложно. Но очень важно. Получив доказательную базу, я начал активную борьбу за чистоту. Не то чтобы раньше я не сражался с грязью, но теперь мои устремления вышли на официальный уровень и были подкреплены научной базой и мнением маститых ученых. И помимо обязательных полевых кухонь в армии появилась такая же обязательная традиция мыть руки с мылом и пить кипяченую воду.

Мыло использовалось так называемое марсельское, похожее на наше хозяйственное Ну, то самое, которое убивает бактерии наповал одним своим видом. Закупать его во Франции обходилось дороговато, но имея под рукой Глаубера, оказалось не так сложно разобраться с составом и организовать собственное производство.

В Митаве, кстати, продвигать свои идеи чистоты оказалось проще всего. После шведского разорения столица строилась заново, причем по плану и с учетом множества особенностей. Ровные линии улиц, мощеные дороги (чтоб две широкие телеги могли спокойно разъехаться) и тротуары, желоба для стока дождевой воды и городская служба, которая внимательно следила за чистотой в городе. Особенно меня напрягали лошади. Точнее, продукты их жизнедеятельности. Живности в столице было много, и результат не радовал.

В наше время такая проблема решается подвязыванием мешка под хвост лошади. Но были у меня сомнения, что подобное можно провернуть в XVII веке. Нет, закон-то можно издать. Вот только как он исполняться будет? Реально ли всех, въезжающих в город, обязать соответствующим образом позаботиться о своем четвероногом транспорте? Честно говоря, даже не знаю. Но в том, что за чистоту нужно бороться, у меня не было никаких сомнений. Список болячек, причиной которых является грязь, слишком длинен.

Помнится, читал я в Интернете историю (не знаю уж, правда это или исторический анекдот) о том, как жителей Швабии к порядку приучали. Как и многие другие их современники, немцы вываливали мусор, золу, сдохших домашних животных, кости и помои просто за забор. Местный граф, которого достали грязь и непередаваемое амбре, издал указ, что продукты жизнедеятельности нужно вывозить на речку, причем ночью. Разумеется, на этот указ жители благополучно забили. И вот тогда граф применил хитрость. Издал новый указ, по которому тот, кто не донес на грязнулю-соседа, также подвергался наказанию. А вот тот, кто донес, имеет право на часть земли. В результате Швабия стала просто образцом чистоты, поскольку народ стал тщательно и демонстративно убираться в своем дворе.

С одной стороны, вроде как недемократично, а с другой – результат, как говорится, налицо. Потом уже и про закон забудут, а привычка к чистоте останется. В условиях XVII века, когда народ периодически страдал от чумы и других неприятных заболеваний, – очень полезная привычка. И пусть лучше правитель войдет в историю самодуром и диктатором, чем потеряет от многочисленных эпидемий большую часть населения своей страны.

* * *

Мое желание в очередной раз посетить Виндаву имело сразу несколько причин. Прежде всего, хотел повидать своего брата Карла Якоба. Парню исполнилось одиннадцать, и пора было начинать его более интенсивное обучение. Тем более что братья, в отличие от меня, довольно быстро определились со своими предпочтениями. Фердинанду нравились игры в солдатиков, в результате чего к нему было приставлено не двадцать, а почти сорок мальчишек. И под контролем взрослых они занимались маневрами, шагистикой, а также изучением различных видов оружия и физической подготовкой. Ну а поскольку происходило это не слишком далеко от столицы, матушка не слишком волновалась.

Фердинанд, правда, периодически делал попытки одеть свое войско во что-нибудь понаряднее, но я тут же подкидывал ему задачу по математике – подсчитать, во что это обойдется казне. Заодно парень сам должен был выяснить цены на изготовление ткани, пошив формы и поставку конечного продукта. А заодно ему предлагалось несколько способов самостоятельно заработать на это развлечение. Действовало безотказно. В результате Фердинанд вникал во все тонкости армейской жизни и привыкал рассчитывать бюджет.